Понимать друг друга нам помогают метафоры. Они служат проводниками идей и историй.

Люди давно пытаются понять, что же такое мышление. Пояснить его, как и пояснить, чем является сама жизнь.

С помощью метафор мы создаем теории своего психического устройства и с их помощью находим взаимопонимание.

Например, в Европе в эпоху Средневековья бытовало представление о том, что есть чистая, ясная душа и тело, которое её оскверняет необходимостью жить и рождаться. Эта метафора продуцировалась и поддерживалась религией. Еще долгое время, несмотря на пересмотр отношения к телу, мышление часто объяснялось через взаимодействие тела с душой и разумом.

Техническая революция повлекла за собой и революцию мышления, возникли новые способы описания процессов, включая психические процессы.

Фрейд в «Психологии масс и анализе Я» говорит о том, что энергия сексуальности, которую невозможно выразить напрямую, накапливается и перенаправляется на что-то. Она может соединять людей в массу, трансформируя силу влечения в действия. Направляя её на дрессировку определенных навыков, на культивирование определённых качеств личности, на боевые действия. В психологических трудах, в том числе и современных, можно встретить достаточное число метафор того, что нужно сначала накапливать (стадия фрустрации, например), чтобы потом это накопленное количество переходило в качество.

По этому принципу и работает паровая машина. Мы сжигаем топливо, нагреваем воду, получаем пар, этот пар накапливается, создаёт давление, а это давление уже двигает поршень, поршень крутит вал, и вал уже в своём вращении может сверлить, дробить и т.д. Метафорой того времени была black box – «чёрная коробка», то есть что-то внутри происходит, но мы не знаем, как это работает.

С развитием индустриальности появилась фабрика. И следующей метафорой было то, что я внутри устроен, как огромное предприятие, где есть главный, начальник, управляющий, и у меня как у начальника есть множество помощников, управляющих отделами, а у каждого помощника – свои подчинённые, и так выстраивается целая система вплоть до бригадиров и рабочих. Метафора – спрут, то есть осьминог: один центр и множество ответвлений.

С развитием мысли и технологий появляется следующая метафора, которая описывает человека как компьютер. Есть хард, программное обеспечение – процессор, материнская плата, память и т.д. Всё то, что мы покупаем, когда подбираем себе качественный компьютер в магазине. С другой стороны, есть софт – те программы, которые мы установим. Конечно же, если мы хотим более крутой софт, то нам нужен более крутой хард, чтобы наше аппаратное обеспечение могло поддерживать определённые программы. То есть если я хочу быть долгожителем с длительной продуктивностью, то мне ещё нужен определенный генотип, вводные данные, которые будут способны создать такую личность, которая будет превосходить остальных. Такова идея эволюционистов о биологическом неравенстве. Она была доведена до абсурда и очернена идеологией фашизма, но это крайний пример. На самом деле она имеет, конечно, рациональные зёрна, как и любая другая идея. Мы можем обладать разными стартовыми возможностями и при равных благоприятных условиях достичь определенного уровня эффективности нам может стоить разного объема труда, например.

Но время на месте не стоит, человечество развивается, и мы видим уже новую метафору. Алгоритмы, нейросети. Теперь мы рассматриваем человека не как фабрику, чёрную коробку или компьютер, а как набор алгоритмов.

В середине XX века известный лауреат Нобелевской премии Конрад Лоренц писал в своём «Великом парламенте инстинктов», что наше поведение определяют инстинкты, конкурирующие между собой за проявление. Если я сейчас общаюсь с кем-то, внутри меня пытаются реализоваться сразу несколько инстинктов: агрессия, сексуальность, желание понравиться и т.д. Инстинкты служат своего рода базовой моделью, потом на них надстраиваются определённые психологические паттерны. Конечно, это описание очень утрированно. Затем на смену понятия инстинкта пришло понятие видоспецифического поведения, развивающегося в процессе активного взаимодействия индивида со своим окружением. Однако оно всё равно – обобщённо – очень близко к метафоре алгоритмов.

Современная наука считает, что нет какой-то центральной неизменной части, которую можно было назвать «Я». Фактически в уме присутствует одновременно множество психических тенденций, которые реализуются, взаимодействуя друг с другом и некий массив опыта. Актуальной при этом становится то одна тенденция, то другая. Есть некий центр масс, как у тела во время движения.

Вот я, например, бегу. У меня есть руки и ноги, туловище, и каждая часть тела имеет наклон. Я толкаюсь, машу руками, но есть центр масс, относительно которого все движения сбалансированы, они находятся в некоем динамическом равновесии. Видите, я здесь тоже, чтобы объяснить одну метафору, использовал другую:)

(Постепенно я подвожу вас к идее данного месседжа – что именно так мы и мыслим)))

Внутри сознания также присутствует некоторое количество психических тенденций, которые, группируясь, образуют центр масс, который мы и называем «Я». Программы меняются, центр масс чуть-чуть смещается, но он остаётся целым, как бы наследуя всё предыдущее. «Я», формируемое другими тенденциями. Почему другими? Когда я общаюсь с родными, со своей женой, дочкой, или учениками – везде разный контекст, разные тенденции, но «Я» одно. У нас есть представление о том, что «Я» одно, но в действительности оно немножко разное, оно состоит, как паззл, из разных кусочков. Но у этого «Я» есть наследование всей предыдущей истории, которое создаёт ощущение непрерывности (об этом нам всё время говорят буддисты, хотя вот бы с ними об этом пообщаться без последовательного принятия всех религиозно обусловленных аксиом).

Или ещё один пример. Я сейчас хочу объяснить своё видение биомеханической модели движения тела другим специалистам, у которых тоже есть своё видение и знания. И если я хочу передать им МОЮ концепцию, мне нужно подобрать такую метафору, которая объединила бы их опыт и мой. И тогда мы друг друга поймём. Тогда в рамках этой метафоры мы сможем делиться своим опытом.

Моя мысль в том, что для мышления необходимы метафоры. И именно наличие таких развёрнутых метафорических схем позволяет не только понимать то, что происходит внутри меня, как мы рассмотрели на примерах метафор мышления, но и понимать другого человека.

То есть не только описывать моё сознание, подсознание, работу ума, но и с помощью образа состыковывать трактовки мира с другими. В этой пластичной конструкции «Я» подбираются разные метафоры для общения и нахождения общего поля понимания – с дочкой, с единомышленником, с незнакомцем. И что-то чужое – идея, действие, мысль – интерпретируется в метафорическом поле. Эмпатия возникает тогда, когда метафора становится понятной. Происходит поиск точки соответствия того, что говорит человек, с моими образами, его слова вписываются в их целостную конструкцию.

Своего рода библиотека метафор формируется у человека с рождения. В этом сложном процессе огромную роль играет культура, в которой мы растем и воспитываемся, включая сказки и социальные стереотипы.

Мы можем наблюдать и смерть метафор или их ограничивающее действие. Так, многие из образов, моделей мира и метафор сказок времён крепостного права не соответствуют сегодняшним. Не только потому, что изменились исторические реалии, а потому, что в них и в новом стиле, ритме, понятийном аппарате мышления всё это не приводит к желательному результату – эффективному проживанию жизни с уменьшением страданий. Надеяться на чудо, ставить под сомнение ценность человеческой жизни, поощрять жертвенность, бедность (не путать со скромностью и удовлетворенностью имеющимся), насилие – возможно, не эти установки поведут человечество к лучшему будущему. И точно не они помогают человеку адаптироваться в сегодняшнем скоростном, пластичном, многвариантном, ориентированном на преимущества знаний и самоактуализацию мире.

Метафора застилает нам глаза. Порой нам только кажется, что мы полностью поняли другого. В момент понимания, особенно если ему предшествовало ментальное усилие, мы чувствуем мощное эндорфиновое подкрепление, это «бинго» внутри проявлено в форме мощной нейромедиаторной поддержки. И эта радость заставляет нас отфильтровать все другие факторы. Мы можем игнорировать другие мнения, факты, целые части объективной реальности, если нам уже «и так всё понятно».

C другой стороны, развитие образного мышления, пополнение багажа метафор, расширение кругозора позволяет нам позволяет нам увидеть разные варианты решения. Или понять то, что проблема не является таковой.

Для меня маркером накопления большого багажа метафор является то, что у человека становится меньше однозначных суждений. Развитое метафорическое мышление и способность к абстракции способствуют нахождению той точки зрения, для которой какая-то догма неактуальна.

То есть метафоры – универсальный язык и инструмент мышления, социализации, взаимодействия. Этот инструмент может иметь достаточно незамысловатую форму, а может быть очень утонченным и сложным, помагая нам быть более адаптивными, развитыми, способными к пониманию и глубокому восприятию. И об этом важно знать и интересно размышлять.